Детский онколог Андрей Карманов: «Новые открытия в лечении рака дарят жизнь»

При ранней и правильной постановке диагноза и своевременном начале лечения 70 процентов злокачественных опухолей у детей могут быть излечены. В Коми этот показатель даже выше – 93 процента маленьких пациентов, заболевших раком, выздоравливают и возвращаются к полноценной жизни. О том, как в республике ведется борьба с детской онкологией, рассказал главный внештатный детский онколог Министерства здравоохранения РК Андрей Карманов.

– Как выявляется детский рак и как лечат это заболевание?

– У рака очень много масок и часто скрытое течение. Заподозрить болезнь и направить вовремя к онкологу – задача участкового врача. Выявить рак из огромного потока заболеваний достаточно сложно, поэтому дети с подозрением на онкологию должны быть направлены на консультацию к специалисту в республиканскую детскую клинику.

В Республиканской детской клинической больнице находится отделение детской онкологии, где проводится лечение детей со всеми злокачественными образованиями. Но есть достаточно трудоемкие и редкие операции, которые должны выполняться с максимальной безопасностью для детей. Мы плодотворно сотрудничаем с национальными медицинскими исследовательскими центрами – имени Дмитрия Рогачева, имени Блохина, российским научным центром рентгенорадиологии и институтом детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Раисы Горбачевой, где как раз и выполняются наиболее сложные органосохранные операции.

В основной своей массе лечение заключается в следующем: постановка диагноза, затем, как правило, предоперационная химиотерапия, после которой мы либо отправляем пациента в федеральный центр, либо сами выполняем необходимые операции, далее идет послеоперационная химиотерапия. Прооперированный в федеральном центре ребенок возвращается в республику и заканчивает лечение в нашей клинике. Мы всегда на связи с коллегами – перезваниваемся, обговариваем, как и когда встретим пациента, какие применять препараты. Это и есть залог успеха лечения. Именно благодаря взаимодействию с разными медицинскими центрами в Коми выздоравливают 93 процента детей с диагнозом «онкология».

– А родители могут самостоятельно определить опухоль у ребенка? На какие признаки следует обратить внимание?

– В моей практике был случай, когда опухоль почек у мальчика обнаружила мама: купала, терла его мочалкой и нащупала уплотнение в брюшной полости. Свои характерные признаки у лейкемии. Родителей должно насторожить, если ребенок стал менее активным, отказывается от еды, не хочет играть, у него повышенная температура, появилась синячковая сыпь. Это серьезные причины обратиться к доктору. Симптомами опухоли мозга часто являются повышение внутричерепного давления и повторяющиеся рвоты по утрам. Обычно в таких случаях начинают искать патологию со стороны желудочно-кишечного тракта, поджелудочной железы, а на самом деле внутричерепное давление – один из ранних признаков коварного и сложного заболевания. Насторожить также должно неожиданно возникшее у ребенка косоглазие.

– Сколько пациентов в год проходит через ваше отделение?

– За год в Коми заболевают злокачественными образованиями 30-35 детей. Много это или мало? По сравнению с эпидемиями гриппа, ковидом, когда заболевших тысячи, может, и мало. Но это детский рак. В пересчете на сухие цифры статистики заболеваемость онкологией в Республике Коми составляет 18 человек на 100 тысяч детского населения.

– Каковы причины детской онкологии?

– На этот вопрос никто сегодня ответить не может. За исключением случаев генетически доказанного появления новообразований, в основной своей массе мы пока не знаем, откуда и почему берутся эти опухоли. Много теорий вирусного происхождения. Был период, когда модно было в качестве причины называть плохую экологию. Но не все так просто. Специалисты считают, что все-таки рак – многофакторное явление, совпадение разных факторов: экологии, генетики, мутации клеток по неизвестным причинам. Поэтому, к сожалению, нет такого метода профилактики, чтобы обезопасить ребенка от рака.

– То есть детский рак был во все времена?

– Да, он был всегда. Одна из самых частых опухолей в детском возрасте – лейкоз. Наибольшее число выявленных симптомов острой лейкемии приходится на детей в возрасте двух-четырех лет. Опухоль почки диагностируется у детей в возрасте трех-пяти лет, лимфома – опухоль лимфатической системы – в семь лет, второй пик в 14-17 лет.

К нам часто поступают дети в очень тяжелом состоянии. Например, при лейкозе поражается костный мозг. А костный мозг – это родильный дом для нашей крови. Когда он поражен, у человека нет клеток крови, лейкоцитов, температура зашкаливает, низкий уровень тромбоцитов, поэтому все тело в синяках, нос кровит. Первый этап лечения – химиотерапия, которая длится восемь месяцев. Эти восемь месяцев проходят, малыш трех-пяти-семи лет выписывается домой и уже даже не помнит, что с ним было.

– Химиотерапия применяется, чтобы проводить более щадящие операции?

– Да, роль химиотерапии и в этом тоже – чтобы можно было проводить органосохранные операции – убрать опухоль, а все остальное сохранить. Но есть и другой момент: воздействуя химиотерапией на опухоль, мы уничтожаем те клетки, которые могли бы плавать в крови, а во-вторых, заставляем опухоль, условно говоря, замереть, чтобы во время операции не было выброса раковых клеток. При механическом давлении такой выброс всегда неизбежен.

Не всегда в результате химиотерапии злокачественное новообразование уменьшается в размерах, но в моей практике был случай, когда опухоль после одного курса химиотерапии уменьшилась в объеме в тринадцать раз. Погибшие фрагменты раковых клеток покинули организм вместе со шлаками.

– Понятно, что лечение эффективно при раннем обращении. А есть случаи счастливого выздоровления у детей с запущенным раком?

– Такие чудесные исцеления случаются. Эффективных препаратов появляется все больше, и терапия злокачественных опухолей становится все более персонифицированной. Например, при генетическом исследовании ведется поиск точек на опухоли, на которые можно воздействовать, и пробуются препараты, точечно воздействующие именно на эти рецепторы, для того чтобы максимально уничтожать опухолевые клетки, не повреждая здоровые.

К нам в отделение поступила девушка с огромной опухолью в брюшной полости, неоперабельной. Оказались задеты крупные магистральные сосуды, аорта, поэтому хирургически, без смертельного исхода, удалить опухоль было невозможно. Взяли биопсию, отправили раковые клетки на молекулярно-генетическое исследование в лаборатории Москвы и Санкт-Петербурга, плюс мы очень плотно общались с докторами института имени Дмитрия Рогачева, вели телефонные переговоры, проводили телеконференции и так далее. В итоге удалось выявить определенную мутацию гена. Выяснилось, что существует лекарство, которое может воздействовать именно на этот ген. И доктора федерального медицинского центра пригласили этого ребенка к себе: «Давайте попробуем». Попробовали. Начали лечение препаратом, и опухоль, признанная неоперабельной не только в Сыктывкаре, но и в Москве, исчезла полностью.

У врачей есть такая шутка: «Этим хирургам лишь бы отрезать, нет чтобы таблеткой попробовать». Описанный случай из этой же оперы: ребенку дали таблетку, и все само отвалилось. В то, что такое возможно, я сам раньше не верил. Понятно, что такая практика пока единичная, но это конкретный случай. У нас он один. А в Москве, допустим, пятнадцать.

– По телевизору и в соцсетях объявляют сборы средств на лечение больных детей. Называются огромные суммы, достигающие порой десятков миллионов рублей. Детям с онкологией действительно требуются такие дорогостоящие операции?

– Скажу о том, с чем приходилось сталкиваться лично. Во-первых, как это ни горько, очень много случаев шарлатанства. Министерство здравоохранения просит меня как главного специалиста разобраться, что это за ребенок, почему объявлен сбор средств. Сразу же обращают на себя внимание неточности и ошибки в объявлении. Например: «Уважаемые благотворители, спасите, девочка лежит в сыктывкарской городской больнице». Но у нас нет детской сыктывкарской горбольницы. У нас есть республиканская детская больница. При проверке выясняется, что указанные адрес и электронная почта не существуют.

С другой стороны, не всегда это мошенничество. Зачастую средства собираются не на лекарства, а на пребывание мамы в том городе, где лежит в больнице ребенок. Лечение по программе ОМС бесплатное, но свое проживание и питание родители должны оплатить сами.

Есть и третий момент. У нас были прецеденты, когда родители отказываются от лечения ребенка в Сыктывкаре и даже в Москве, а хотят отправить его в израильскую клинику и объявляют сбор средств. Сразу скажу, что таких очень немного. Из республики два ребенка были отправлены в Израиль, и оба там умерли. Хотя их могли бы лечить в федеральном медицинском центре, и, возможно, исход был бы другим.

Иногда требуются лекарства, не зарегистрированные в Российской Федерации. Как правило, это дорогие и эффективные препараты и необязательно противоопухолевые. Например, на фоне онкологии у ребенка развилось серьезное осложнение со стороны печени, которое никакими другими лекарствами излечить нельзя, а нужного препарата в России нет. Такие препараты спасают, но не от опухоли, а от осложнений.

Беседовала Галина ВЛАДИС

Фото Григория Пиля