Священник с красным знаменем. Отец Дмитрий Попов активно участвовал в становлении советской власти в Коми крае, но вошел в историю как «зырянский Милюков»

В прошлом номере «Трибуна» рассказала о трагической судьбе расстрелянной в сентябре 1918 года группы усть-сысольских интеллигентов.

Церковь Рождества Христова в Деревянске.

Поводом для их ареста послужило обращение от имени судейского сообщества председателя уездного съезда мировых судей Леонида Ленина к патриарху Тихону с резким осуждением захвативших власть в России большевиков и обличением усть-сысольского Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, образованного из «подонков общества». Но почему именно патриарху, а не, скажем, генералу Корнилову или адмиралу Колчаку адресовал Леонид Александрович свое послание?
Ответ содержится в самом письме, в котором его автор главным инициатором создания «такого Совета» называет священника Дмитрия Попова и просит его отозвать «как противника Христова учения». Получается, представитель духовенства оказался номером один среди «подонков общества»?
Однако досконально
изучивший биографию необычного священника историк Михаил Таскаев характеризует его иначе, называя «комиссаром в рясе», «самой колоритной фигурой периода революции и гражданской войны в Коми крае» и «духовным отцом Коми автономии».

Д. Попов, 1913 год.

Путь в духовенство Дмитрию Попову был предопределен самим фактом рождения. Он появился на свет в 1862 году в селе Выльгорт Усть-Сысольского уезда в семье священника и по традиции должен был пойти по стопам своего отца. Поэтому его направили учиться в Вологодскую духовную семинарию, где он проявил себя прекрасным сочинителем. Его однокурсник Вениамин Шляпин вспоминает, что Попову очень хорошо давались сочинения по философии. Причем творил он их сразу несколько. Одно себе, остальные – товарищам. Особо выдающиеся сочинения оставили на хранение в семинарском архиве.
Но, увы, даже при таких способностях, Дмитрий Яковлевич семинарию окончить не смог. Из шестого класса он вылетел за чрезмерное увлечение спиртными напитками. И все, на что он тогда сгодился, так это стать псаломщиком церкви Рождества Христова в селе Деревянск. Правда, уже через год он стал диаконом, а через два года его все-таки рукоположили в священники.
И тут он проявил себя как настоящий «духовный врач» – безбоязненно входил к эпидемическим больным, открыл богадельню, преподавал в церковно-приходской и второклассных школах. И его церковная карьера пошла вверх. В 1895 году Дмитрия Попова назначили помощником благочинного пятого округа Усть-Сысольского уезда, а через три года он уже стал благочинным, то есть главой благочиннического округа.
Кроме того, он писал стихи на коми языке, которые в 1914 году вошли в сборник «Коми мойдан да сьыланкывъяс» («Коми сказки и песни»). Однако к тому времени отец Дмитрий вознесся близко к вершине российской власти – стал депутатом Госдумы.

С конца XIX века благочинный Дмитрий Попов не раз участвовал в ревизиях по проверке финансовой деятельности Ульяновского монастыря, был честным и объективным, а потому стал широко известен в церковных кругах. В июне 1912 года на съезде духовенства в Великом Устюге его выдвинули в выборщики депутатов IV Государственной Думы от Вологодской губернии. Осенью того же года выборщики избрали Попова депутатом.
Перебравшись в Санкт-Петербург, Дмитрий Яковлевич примкнул к фракции прогрессистов, выступавших за расширение народного представительства, свободу совести и отмену сословных ограничений. Правда, он ни разу не выступил на сессиях Госдумы, но активно лоббировал интересы избирателей Вологодской губернии и в первую очередь Усть-Сысольского уезда. В частности, он энергично продвигал проекты северных железных дорог, хотя ни один из них не был воплощен в жизнь. Помешала мировая война.
В дни февральской революции депутат-священник прославился на всю страну тем, что торжественно благословил со ступеней Таврического дворца отряд революционных войск. В марте 1917 года Дмитрия Попова избрали первым председателем Всероссийского союза демократического духовенства и мирян (ВСДДМ). Впоследствии многие его участники стали лидерами «обновленчества» – очередного церковного раскола, первое время поддержанного большевиками.

Но сам Попов председательствовал в ВСДДМ недолго. Уже в августе он вернулся на родину, где также умудрился прославиться. В январе 1918 года ему выпала честь открыть и закрыть Учредительный съезд уездного Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов. В своей заключительной речи он впервые высказал идею автономии коми-зырян. «Нам, зырянам, имеющим особые условия быта, мировоззрения и языка, надо стремиться к этому, не считаясь с требованиями и интересами других, – провозгласил отец Дмитрий. – Край наш имеет полное право на самостоятельное существование, обладая громадностью территории, национальными богатствами и даже выходом в море. Мы должны заявить о самостоятельности края. В будущем у нас должен быть собственный маленький парламент, устроенный по типу, принятому в Американских Соединенных Штатах».
На этом же съезде неуемного священника избрали комиссаром Совета народного хозяйства. К тому времени его убеждения значительно радикализировались, а он сам вступил в партию левых социалистов-революционеров – в то время еще союзников большевиков.
3 марта Дмитрий Попов возглавил городскую манифестацию под красным флагом и лозунгом «Да здравствует Интернационал!», чем вызвал негодование местного духовенства. Протоиерей Троицкого собора Усть-Сысольска Александр Малевинский написал на него жалобу в Вологодскую духовную консисторию, которая в конце концов определила отозвать отца Дмитрия из города и отобрать у него иерейскую грамоту, если он в двухнедельный срок не представит объяснения.
Никаких объяснений красный священник представлять не собирался, предпочитая стать «попом-расстригой», однако рясу он носить продолжал.
Летом 1918 года комиссар в рясе отправился в Москву с целью добиться получения кредитов для Коми края, встретился с Владимиром Лениным и председателем ВСНХ Алексеем Рыковым, а также принял участие в V Всероссийском съезде Советов. В дни работы съезда левые эсеры подняли мятеж против большевиков с требованием расторгнуть Брестский мир, распустить комбеды и свернуть продразверстку, но Дмитрий Попов участия в путче не принял и с левыми эсерами порвал.
Любопытно, что в это время красный священник состоял еще и в недавно созданной в селе Помоздино «Партии коми автономистов» («Коми автономист чук\р»), которую ему тоже пришлось покинуть. В стране установилась однопартийная система. Но при этом он кроме совнархоза возглавил еще и комиссариаты финансов и социального обеспечения, стал одним из учредителей первого коми литературного общества «Асъя кыа» («Утренняя заря») и вошел в состав комиссии по созданию литературы и собиранию коми фольклора.

Скончался Дмитрий Попов 9 октября 1921 года от сердечной недостаточности в селе Деревянск. Незадолго до этого он пережил еще один взлет и падение. За два года до своей смерти он уехал в Великий Устюг на работу в Северо-Двинском губернском совнархозе. А накануне расположенный в Усть-Сысольске красноармейский штаб Пинего-Печорского края посчитал бывшего священника тайным врагом советской власти и произвел обыск на его квартире. Местные коммунисты написали жалобу на действия штабистов в Северо-Двинский губком РКП(б), но тот оставил ее без внимания.
Все эти неприятности плюс напряженная работа подорвали здоровье бывшего священника, а потому после возвращения в Коми край он отказался от комиссарской деятельности и поселился в селе, где некогда служил. Там ему пришлось пережить семейную трагедию. В реке на глазах сельчан утонул его семнадцатилетний сын Феодосий. При этом, как вспоминает Вениамин Шляпин, свидетели гибели юноши потом говорили: «Был бы не его сын – спасли бы». Они уже забыли то добро, что когда-то делал для них отец Дмитрий, и видели в нем лишь ненавистного красного комиссара.
И все же с благословения епископа Великоустюжского и Усть-Вымского Алексия Дмитрия Яковлевича погребли по священническому чину.

По словам историка Михаила Таскаева, в 1920-е годы большевики память о Дмитрии Попове еще сохраняли.
Поэт Виктор Савин, считавший Дмитрия Яковлевича своим учителем, в некрологе, опубликованном в газете «Югыд туй», признал, что «…таких людей, как Д.Я. Попов, мало было в дни революционной борьбы в Усть-Сысольском уезде и память о нем должна остаться среди нас – молодых работников, вышедших на арену новой жизни после него».
Но в 1930-е годы Дмитрия Попова воспринимали как «контрреволюционера» и «буржуазного националиста». Его стремление к автономизации Коми края интерпретировали как желание обособиться от советской России. Припоминали его пребывание во фракции прогрессистов в Госдуме и эсеровской партии и даже приклеили ему ярлык «зырянского Милюкова». Виктор Савин заступиться за своего учителя не мог, поскольку сам был осужден за «контрреволюционную деятельность» на пять лет лагерей.

Игорь БОБРАКОВ.