Политическое мордобитие. Свои разногласия коми крестьяне выясняли с помощью кулаков, а партийные и государственные органы – чистками и репрессиями

В годы «большого террора» (1937-1938 годы) самым страшным обвинением, которое могли предъявить человеку, попавшему под молох репрессий, была принадлежность к «троцкизму». Для Сталина «троцкисты» стали тем же, что евреи для Гитлера. Существенной же разницей было то, что этот ярлык следователи и доносчики могли навесить на любого человека, даже не имеющего отношения к политике.
В 1930-50-х гг. Коми край стал одним из самых больших «островов архипелага ГУЛАГ». Сюда попадали в качестве заключенных и спецпереселенцев «троцкисты» со всей страны. Однако, как установил сотрудник Национального архива РК Леонид Кызъюров, в самой Коми областной партийной организации оказались и те, кто имел смелость открыто объявить себя сторонником опального революционера. Правда, это было не в тридцатые годы прошлого века, а немного раньше. И за свои убеждения они поплатились по полной программе.

Лев Давидович был убит в 1940 году по личному приказу Иосифа Сталина.

Старинное коми село Усть-Ухта волею судеб стало в начале XX века центром зарождающейся нефтяной промышленности, а также родиной первого коми летчика Петра Истомина и первого коми троцкиста Афанасия Кустышева.

Афанасий Кустышев.

В самом конце XIX века усилиями инженера Александра Гансберга возле реки Ухты выросли первые нефтяные вышки. А в 1907 году в этом же районе гвардии капитан Юрий Воронов взял в аренду кусок земли и основал довольно крупное Карловское нефтеуправление. Но если Гансберг оставил о себе добрую память, то с Вороновым обстояло все иначе. Он грубо обращался с людьми, в бараках, где жили его рабочие, не было не только коек, но даже нар – люди спали на полу, питались скудно. И это при том что рабочий день длился по 12 часов.
Семь лет нефтяники терпели этот кромешный ад, пока в июне 1914 года не объявили забастовку. Одним из ее организаторов стал помощник бурового мастера Афанасий Кустышев. После пяти дней простоя начальство пошло на попятную, а Кустышев заработал себе славу рабочего лидера. И когда в марте 1918 года в Усть-Ухте прошел крестьянский сход, Афанасия Степановича избрали на нем председателем волостного исполкома.
В это время уже разгоралась гражданская война, и, хотя Усть-Ухта была, по сути, отрезана от внешнего мира, политические ветры задули и там. 20 октября на очередной сходке жителей Усть-Ухты и близлежащих деревень управляющий нефтепромыслом в Чибью Михаил Головин предложил избрать земскую власть. Часть крестьян его поддержала. Но в бой с ним вступил Кустышев, напирая на то, что в Петрограде установлена советская власть. Словесная перепалка закончилась мордобитием, Головин покинул собрание в синяках и вскоре был арестован. А Кустышев с группой добровольцев выехал в соседнее село Изваиль и вступил в вооруженную борьбу против белых.
В марте 1920 года Афанасий Степанович подал заявление в большевистскую партию и был избран секретарем Уездного комитета ВКП(б). Гражданская война закончилась, но боевой дух в нем остался. На этот раз рабочий лидер вступил в борьбу с советской бюрократией и в 1927 году выступил с заявлением «О расхождении по некоторым вопросам», в котором утверждал, что в партийном аппарате «засилье антисоветских элементов», а отношение к беднячеству и к рабочим лицемерное. При этом он не скрывал, что является «сторонником взглядов оппозиции», и отмечал, что «если Троцкий во многом не прав, то в то же время во многом прав».
В этом же заявлении Кустышев призывал к немедленной и основательной чистке рядов партии. И добился того, что первым «вычистили» его самого – вывели из состава обкома партии и поставили вопрос об исключении из ее рядов. Под угрозой лишиться партбилета Афанасий Степанович отказывался от своих убеждений и с непыльной партийной должности ушел на работу в леспромхоз.
Начав карьеру практически с нуля, он поднялся до уровня заместителя председателя Ижемского райисполкома. И так не слишком заметно он мог бы прожить всю оставшуюся жизнь, если бы его, как активного борца за установление советской власти, в 1936 году Ухтинский райсовет не пригласил выступить на митинге по поводу 15-летия Коми области. Тут-то обком партии и возмутился, вспомнив о его троцкистском прошлом, и поручил НКВД привлечь бывшего борца к ответственности.
В 1937 году Кустышева арестовали и приговорили к пяти годам лишения свободы. Из лагеря он вышел с подорванным здоровьем и в 1944 году скончался. Через 14 лет его реабилитировали, а спустя годы посмертно восстановили в партии.

1927 год стал пиком борьбы Сталина с «троцкистско-зиновьевской» оппозицией. 7 ноября оппозиционеры провели в Москве и Ленинграде собственные демонстрации по случаю десятой годовщины Октябрьской революции. А через неделю Троцкого и Зиновьева исключили из партии.
В Коми АО до демонстраций дело не дошло, но страсти бушевали порой не шуточные, причем не только в столице, но и в глухих деревнях.

Чугаев Георгий Степанович.

Как пишет Леонид Кызъюров в статье «Пятеро смелых», в селе Палауз два коммуниста доспорились до того, что «наломали друг другу морды». В Гамской партячейке некоторые члены партии говорили об оппозиции, что они в чем-то правы. А на партсобрании в Чернышской организации ВКП(б) звучали такие слова: «Трудно сказать, кто прав, кто виноват, когда в газетах освещают однобоко».
В это время уроженец села Грива Георгий Чугаев, будучи инструктором уездного комитета комсомола, побывал в Ленинграде, где проникся оппозиционными идеями. Вернувшись в Коми, он ознакомил своего однофамильца, секретаря объячевской партячейки Михаила Чугаева, с заявлениями Троцкого и Зиновьева, а также с засекреченным «Письмом к съезду» Ленина, в котором Троцкий охарактеризован как «самый способный человек в настоящем ЦК», а Сталина вождь предложил переместить с должности генерального секретаря.
Оба коммуниста сочли положения оппозиции по отдельным вопросам правильными, но уже в следующем году вынужденно отреклись от своих взглядов. Но пятно осталось и аукнулось в 1935 году.
Георгий Чугаев в тот год занимал должность директора Кунибского МТС, и один из членов партколлегии по Коми области обвинил его в срыве хлебозаготовок, а также в том, что «в его душе интересы колхозников превалируют над государственными». Как сообщает мартиролог «Покаяние», Георгия Степановича в феврале арестовали и по печально знаменитой 58-й статье приговорили к пяти годам лагерей. До свободы он не дожил – умер в 1938 году на 35-м году жизни.
Та же участь постигла и его однофамильца, который в 1935 году занимал пост секретаря Троицко-Печорского райкома ВКП(б). Его арестовали в мае, а в ноябре приговорили к трем годам лишения свободы. В 1938 году Михаила Чугаева вторично осудили на пять лет лагерей. Он скончался в 1943 году в Ухтижемлаге, а реабилитировали его только в 1989-м.

Среди тех, кто оказался в нестройных рядах оппозиции, были и люди малозаметные. Секретарь правления облпотребсоюза Александр Шешуков в августе 1930 года осмелился отправить в Коми обком ВКП(б) и в Центральную контрольную комиссию партии письмо с критикой сталинской коллективизации и индустриализации. Он прямо написал, что «в противовес сталинскому оптимизму каждый рядовой партиец, чувствующий политическую ответственность, должен сказать, что вместо укрепления и закрепления союза рабочих и крестьян мы видим громадное недовольство, доверие к партии соввласти подорвано».
За такую откровенность Шешуков поплатился арестом и тремя годами высылки в Среднюю Азию.
В 1935 году за принадлежность к троцкистам в Сыктывкаре был арестован и осужден на три года лагерей экономист-плановик областной конторы городской организации розничной торговли Андрей Коданев.
Дальнейшая судьба этих людей, увы, неизвестна.

После высылки в 1929 году из страны Льва Троцкого в СССР началась, по примеру якобинцев, генеральная чистка коммунистической партии. Сталинская метла не обошла стороной и Коми область. Согласно изданной в 2004 году «Истории Коми», только с апреля 1935-го по февраль 1937 г. по доносам «товарищей по партии» из ВКП(б) было исключено 180 человек, из них около семи десятков числились «троцкистами».
Сколько из них было реальных сторонников опального лидера Октябрьской революции, а сколько мнимых, сказать трудно. Однако «товарищи по партии», не понимая, что зачастую роют яму сами себе, совершенно искренне одобряли чистку. Леонид Кызъюров приводит отрывок из письма одного из коммунистов в 1936 году в Коми областную комиссию партконтроля: «Можно только приветствовать вас за большую и нужную работу, которую вы сделали для коммунистической партии, – исключение троцкиста Чугаева из рядов партии».
Таким образом, исключив из партии и отправив за колючую проволоку всех более или менее критически мыслящих людей, Сталин и компания не только получили в свои руки рабски покорную партийную массу, но и пополнили новыми рабами бескрайний «архипелаг ГУЛАГ».

Игорь БОБРАКОВ.